Обижаются только дураки?

«Согласились бы вы этот свой список озаглавить: МОИ ГЛУПОСТИ? Народ обычно зависает. Но как же продуктивно!» Конец цитаты.
Надо полагать, что народ находится в небольшом шоке от того, что всем присутствующим так виртуозно и изящно изменили картину мира – на правильную. И сейчас все поражаются – надо же, как всё просто: ведь действительно – мне никто ничего не должен! Никто не обязан заботиться о моих интересах. И что ущемляются какие-то мои права – это мои выдумки и фантазии. Это всё лишь мои глупые верования. И у меня нет абсолютно никаких оснований для того чтобы думать, будто бы мои близкие имеют по отношению ко мне хоть какие-либо обязательства. Зато теперь, после избавления от ГЛУПОСТЕЙ, мне ничего не страшно. Пускай мои близкие по отношению ко мне ведут себя «без тормозов» – как им в голову взбредёт. Меня это совершенно не будет задевать. Пускай причиняют мне вред, пускай ухудшают мне качество жизни, пускай врут, кричат, мешают отдыхать и работать – это больше не вызовет у меня никаких обид и возмущений. Примерно так.
Ну, как говориться, – с просветлением!
Назвать этот список «МОИ ГЛУПОСТИ» – если и можно, то с очень большими натяжками. Это скорее не глупости, а, возможно, не вполне и не всегда правомочные требования. Причём, степень их правомочности/неправомочности надо определять в каждой конкретной ситуации. Иногда такие требования бывают очень даже справедливыми и обоснованными.
А если вопрос поставить по-другому? — Вот как:

На основании чего эти вполне разумные мысли называть «МОИ ГЛУПОСТИ»? На том основании, что они тоже могут расстроить человека, имеющего такие мысли — в случае если реальное поведение далеко не соответствует оптимальному, основанному на здравом смысле, поведению своих близких? В чём принципиальная разница между этими двумя позициями — той, которой пользуется Н.Козлов для навязывания своей «правильной» линии эмоционального реагирования и той, которую он в расчёт, почему-то, совершенно не принимает? Интересный, кстати, вопрос — почему Н.Козлов так однобоко подходит к рассматриваемому им явлению? Что это — недоразумение?
Если называть вещи своими именами, то здесь имеет место ограниченность мышления. Однобокость мышления не позволяет Н.Козлову видеть альтернативные интерпретации рассматриваемой ситуации. А может это умышленное нежелание видеть действительного положения дел? В игнорировании фактов есть своя выгода. Зачем Н.Козлову самому опровергать свои же, пусть и неверные, конфессии, которые, по сути, являются софизмами? Ведь Н.Козлов видит, что его идеи «работают» (на него) и «неокрепшие умы» загружаются по полной программе. Я употребил «идеи» во множественном числе отнюдь не случайно. Остальным софизмам я уделю внимание в других своих статьях. А относительно данного софизма могу сказать, что Н.Козлов даёт контингенту с которым работает (или над которым ставит опыты) совершенно глупую установку, в соответствии с которой его «воспитанники» должны брать на себя ответственность не за контроль, а именно за возникновение эмоций. А это полнейший нонсенс. А может я чего-то недопонимаю? Может я неверно трактую идеи автора тезиса «жизнь — поток нейтральных событий»? И, соответственно, напрасно приписываю ему радикализм? Может его убеждения, на самом то деле, гораздо более гибки? Вот эти высказывания, устраняют все сомнения и вносят в нашу ситуацию полную ясность:
«Я не в восторге от человека, который, кипя внутри, тем не менее, способен сохранять внешнее спокойствие: ведь он допустил кипение внутри... Незачем хвастаться и тому, кто научился гасить раздражение и быстро отходить от обид: ведь у него появляются раздражения и обиды…".
А их быть вообще абсолютно не должно, поскольку: «Все ваши переживания — результат вашего выбора». (Тоже цитата Н.Козлова).
Н.Козлов имеет верование, что все переживания — не более чем результат выбора человека, который их переживает. То есть: не захочешь – так ничего никогда не почувствуешь. А если чувствуешь какую-нибудь неприятную эмоцию, значит ты сам выбрал её чувствовать.
Это абсолютно не так. Есть вещи, которые неизбежно раздражают, огорчаю, расстраивают и действуют на нервы любому человеку. И мудрому, и глупому.
А теперь возвратимся к основному тексту. Мы рассматривали вопрос: в чём разница между позицией «мои близкие должны по отношению ко мне … (далее идёт список требований)" и позицией «я понимаю, что оптимально было бы, если бы мои близкие по отношению ко мне… (далее идёт список пожеланий)"?
В чём отличие «типичных верований» от «понимания того, какое поведение наиболее целесообразно, разумно и оптимально»? Первая позиция – субъективная, эмоциональная, пристрастная. Она подразумевает требования соблюдения того, как должно быть. Но субъективное убеждение «так должно быть» не всегда совпадает с объективной и беспристрастной позицией «так наиболее целесообразно, разумно и оптимально». Вторая позиция – это позиция человека, который способен на роль независимого эксперта. Человека, который может поставить себя над ситуацией и смотреть на неё глазами незаинтересованного третейского судьи.
По убеждению Н.Козлова обида есть результат несоответствия наших ожиданий и реального поведения другого — потому что мы считаем, будто другой человек жёстко запрограммирован нашими ожиданиями, нашей системой верований, отрицаем его право на самостоятельное действие. Поэтому, считает Н.Козлов, стоит только отказаться от ожиданий и вытекающих из них требований, так сразу исчезнут все обиды и возмущения.
То есть имеются две исходные предпосылки:
1. Можно очень легко сделать так, чтобы обиды не возникали.
2. Обижаться смысла нет никогда, и поэтому обижаться – глупо.
И делается вывод: обижаются только дураки – поскольку умный человек должен быть выше таких глупостей, как обиды. А если делать более категоричные выводы: умному обижаться – запрещено. Во второй, реалистичной, позиции речь идёт о предпочтениях. Другой не запрограммирован нашими ожиданиями, нашей системой верований, и не отрицается его право на самостоятельное, пусть и не вполне разумное, действие. Но в тоже время нам не запрещено, в ответ на действия другого, испытывать определённые эмоции. Да, можно сколько угодно не разрешать (запрещать) себе проявление и сознательное накручивание эмоций. Но тот, кто думает, что может запретить себе возникновение эмоций, просто занимается самообманом.
Смоделируем такую ситуацию: Вам хотелось бы, чтобы близкий человек не причинял Вам вреда, а у него пока не хватает ума этого не делать, и вред причинён. Какие чувства вызывает у Вас интеллектуальная оценка, сопоставляющая то, что могло бы быть с тем, что есть? Как ещё эти чувства можно назвать, кроме «обиды-досады» или «гнева»?
Н.Козлов предлагает называть это «удивлением» или «не нравится». Подробнее об этом – далее. Уважаемый читатель, у Вас были ситуации, когда Вы не строили никаких иллюзий и наивных ожиданий по поводу благоразумия близкого или знакомого Вам человека? Так вот, если этот человек совершает глупые, необдуманные, причиняющие вред лично Вам или другим поступки, разве это не вызывает у Вас абсолютно никаких эмоций?
Да, уважаемый читатель, всё правильно — на дураков не обижаются. Однако это справедливо лишь для случаев, когда дурак высказывает о Вас своё дурацкое мнение. Но если дурак причинил Вам реальный вред — это совсем другое дело, не так ли, уважаемый читатель?
Допустим, этот человек по своей неразумности поломал Ваши жизненные планы, ухудшил Вам качество жизни. И Вы понимаете разницу между оптимальным вариантом развития событий и тем, что сейчас имеете по вине этого человека. Тут возможны две эмоциональные реакции — гнев и обида на него.
Обиду на него можно также назвать обидой за него, огорчением за него, сожалением и досадой. Таким образом, чувство обиды вызывают не только расхождение реального поведения с «типичными верованиями о том, каким должен быть мир и люди, особенно близкие» (как утверждает Н.Козлов). Расхождение реального поведения с «пониманием того, какое поведение людей наиболее целесообразно, разумно и оптимально» — тоже вызывает вполне обоснованную обиду или гнев.
Обида — это чувство, возникающее в результате понимания рассогласования реального поведения другого с оптимальным и целесообразным поведением.
Конечно, понимание оптимального поведения у каждого своё, но всё-таки понять, какое поведение на самом деле, объективно, является оптимальным — не так уж и сложно, не правда ли, уважаемый читатель?
Вот что пишет о проблеме рассогласования реального поведения другого с оптимальным и целесообразным поведением слепоглухой А.В.Суворов, действительный член Международной академии информатизации при ООН, доктор психологических наук, профессор Университета Российской академии образования: «Особенно наглядно это проявляется в ситуациях бездумного зубоскальства, когда я не знаю, обижаться или нет на ту или иную шутку, показавшуюся мне скользкой, а также в ситуациях простой неловкости, неуклюжести.
Однажды мне в присутствии Ю.Б. Некрасовой и одной лаборантки сунули две плитки шоколада и, как пятилетнему ребёнку, предложили поздравить этими шоколадками названных дам с восьмым марта. Я был смущён и унижен именно тем, что поздравлять женщин мне предложили в присутствии, на глазах у этих женщин».
Далее А.В.Суворовым анализируется рассогласование его поведения и поведения другого с оптимальным и целесообразным поведением (и делается вывод о том – как в дальнейшем поступать в подобных ситуациях): «Ко мне обращаются как к пятилетнему ребёнку: дают шоколадки и предлагают поздравить тут же сидящих женщин, в то же время подчёркивая, что они «мои сотрудники» («поздравь своих сотрудников»).
Я не просто растерян, а задыхаюсь от немедленно вспыхнувшего раздражения, можно сказать, настоящей злобы. Мне хочется грубо оттолкнуть руку с шоколадками: «Сам поздравляй!» Но у меня нет ни малейшего желания учинять скандал. К тому же мне непонятно, почему этот человек позволяет себе со мной так обращаться.
Если б я мог видеть выражение лица, я, может быть, сразу понял бы это. А так мне остаётся догадываться: провокация скандала? Или простая неуклюжесть. Если сознательная провокация скандала, то, дав волю своему раздражению, я поддамся на провокацию. Провокатор будет втихомолку злорадствовать, заставив меня вести себя самым недостойным образом в присутствии женщин. Если же это не провокация, а просто бессознательное неуважение ко мне, проявление некой нравственной недовоспитанности, этической слепоглухоты, – надо как-то это загладить. Но как? Я принимаю шоколадки и... обе протягиваю Ю.Б.Некрасовой, она рядом сидит, а где в данный момент лаборантка, я не вижу. Вынужден звать её через всю комнату, и, чёрт знает какую чепуху бормоча от смущения, передаю лаборантке вторую шоколадку, забрав её у Ю.Б. Некрасовой. Прямо цепная реакция, нагромождение неловкостей! К тому же от моего внимания не ускользнуло, что первым, скорее всего безотчётным, движением Ю.Б. Некрасовой было оттолкнуть шоколадки. Почему? Потому ли, что она заметила неловкость и тоже смущена и раздражена, или потому, что решила, будто угостили меня, а я ей отдаю?.. Я не выдерживаю и говорю ей нарочно погромче, на всю комнату: – Меня тут приняли за пятилетнего малыша, и я вынужден вести себя соответствующим образом, – поздравлять вас шоколадками, которые мне для этого у вас на глазах сунули.
Таким образом, я показал, что хотя и вынужден, во избежание скандала, играть роль пятилетнего, самолюбие-то у меня сорокалетнее».
Что является нормой для 5-летнего – аномалия для 40-летнего. То, что дозволено Юпитеру, непозволительно быку. Выглядеть инфантилом и разыгрывать из себя ребенка очень многим не позволяет чувство собственного достоинства. Большинство предпочитает чувствовать себя уверенными, взрослыми, способными за себя постоять людьми, нежели «беззащитными детьми». Из исторических и литературных персонажей, придерживающихся позиции ребенка, приходят на ум только царь Федор Иоанович и князь Мышкин – главный герой романа Ф.М.Достоевского «Идиот» (название по-видимому, отражает восприятие главного персонажа окружающими). Впрочем, каждый имеет право сам решать, каким ему нравится быть и как ему выглядеть в глазах других.
«Через пять дней, когда мы с Ю.Б. Некрасовой, как психотерапевтом, занимались психоанализом, я вернулся к этой продолжавшей меня мучить ситуации, нарочно в присутствии «провокатора», чтобы до него дошло хотя бы, в какое дурацкое положение он меня поставил. Я объяснил Юлии Борисовне, что меня не сама по себе эта неловкость занимает, а то, как вообще реагировать в подобных случаях. Юлия Борисовна ответила, что, в общем, я поступил правильно, показав свой конфуз. Лучше реагировать правдиво, искренне, чем нагромождать взаимную фальшь. В то же время она подчеркнула, что ровным счётом ничего не заметила, что женщине вообще приятен сам факт поздравления, в какой бы неловкой форме это ни было сделано.
Ну, честно говоря, заверениям этим я не поверил, отнеся их за счёт желания Ю.Б. Некрасовой меня успокоить. Для себя же решил: если кто вздумает так же бесцеремонно со мной, надо дать очень резкий и очень короткий, как оглушительная оплеуха, отпор. В данном случае мне следовало, всё-таки, молча оттолкнуть руку с шоколадками, а снова полез бы, – грубо оборвать: «Отстань!». И больше не тратиться. Поставить на место – и поставить точку. Чтобы в следующий раз крепко подумал, прежде чем соваться с подсказками. Я взрослый человек, и сам способен выбрать момент, когда и как поздравлять. В общем, в подобных случаях, видимо, надо не сдерживать раздражение, но и не размазывать его, а швырнуть в лицо обидчику плотным сгустком так, чтобы не я, а он переживал и гадал, что он такого сделал. А дальше, шмякнув этот сгусток раздражения, вести себя, как ни в чём не бывало, ни в коем случае не кукситься. Ну, а если мне действительно нужна подсказка, как поступить, я всегда сам, без малейших судорог «самолюбия», попрошу совета у тех, кому доверяю.
Почему всё-таки возникают подобные неясные ситуации? Думается, недоучёт моего «сорокалетнего самолюбия» связан со слепоглухотой, с очевидной (и преувеличиваемой) моей беспомощностью, нехваткой точного оперативного знания обстановки. Мне хотят помочь, но не всегда умеют сделать это необидно, тактично. Можно, конечно, тут же ответно обидеть. Нельзя молча сносить унижение. Но затем, оставшись вдвоём, хорошо бы попытаться объясниться, подсказать, как лучше, чтобы не вынуждать меня к отпору, чтобы не было взаимных обид, – как лучше действовать в следующий раз. А унижения не сносить.
Мы сами приучаем людей и к уважительному, и к неуважительному обращению с нами. Лучше, конечно, вести себя как-нибудь так, чтобы с нами обращались только уважительно, чтобы и в голову не приходило обращаться иначе».
И это совершенно справедливо. Согласно социальным опросам, в каждой пятой семье муж – деспот. Большинство жен-жертв склонны утешать себя мыслью: «таков уж у него характер, он вообще такой несдержанный, неуравновешенный». Но в глубине души они знают, что это не так. Нередко домашнего тирана все, кроме жены и детей, считают воплощением воспитанности. Причина психологической жестокости мужа – попустительство и всепрощенчество жены. Нельзя прощать даже элементарную грубость и неуважение, потому что она очень скоро входит в привычку. И это не просто моё субъективное «типичное верование». Это – факт, проверенный жизнью.
Обидеть, если постараться, можно каждого (и Н.Козлова в том числе), но не каждый будет лелеять в себе чувство обиды. Есть люди, которым нравится быть обиженными. Они культивируют у себя это чувство. Их мысли зациклены на ситуации в которой по отношению к ним была допущена несправедливость. И это приносит им некое моральное удовлетворение. Даже если человек, который причинил им обиду, полностью раскается и признает себя виновным, они всё равно не будут склонны прощать его. Другие же легко и быстро забывают причиненный им вред, особенно, если виновник сделал правильные выводы или компенсировал свой проступок.
У Н.Козлова свой взгляд на обиду и способах её ликвидации. «Можно жить без обид», — утверждает он, — «Как перестать злиться и обижаться? Вы делаете это (злитесь и обижаетесь) потому, что в душе есть на это тихое разрешение. Я почему-то уверен, что никто из моих читателей не мучается проблемой, как ему перестать избивать кулаками и кусать зубами кого-то из своих близких родственников. Желания-то, возможно, такие возникают, но это настолько дико, что из головы вываливается сразу же».
Мои комментарии: если человека как следует разозлить, довести до белого каления, то такие желания, не только запросто возникают, но и реализуются (если человек в состоянии аффекта). То есть для того, чтобы такие желания возникли, человек должен испытывать сильную эмоцию гнева. И причина возникновения этой эмоции гнева вовсе не в том, «что в душе есть на это тихое разрешение». Это «разрешение» является причиной для проявления гнева, но никак не для его возникновения. Можно испытывать полноценный приступ гнева вопреки всяким запретам и отсутствиям «разрешения». Было бы только основание! Основанием для обиды и злости на другого может быть раздражающая стимуляции, если этот человек является её причиной. Основанием может быть также и осознание, что «благодаря» другому ухудшились качество жизни и уровень душевного комфорта. И чем больше ухудшились, тем больше оснований для злости и обид.
Нужно ли Н.Козлову тихое разрешение для того, чтобы разозлиться на любимую жену, если той вздумается будить его, плеская в лицо ушат холодной воды?
А нужно ли Н.Козлову тихое разрешение для того, чтобы обидеться на специалиста, указавшего ему на факты его некомпетентности, наличие противоречий и отсутствие логики в его текстах?
А есть ли у Н.Козлову в душе тихое разрешение для того, чтобы обидеться на того, кто позволяет себе общаться с Н.Козловым недостаточно почтительно — не так, как, по мнению Н.Козлова, с ним следует общаться?
А если есть, то зачем оно ему (это разрешение)? Ведь в его картине мира зафиксировано, что нет таких случаев, когда обида оправданы. Тут очень уместно вспомнить – как Н.Козлов делится своими «Секретами семейного общения»: «Попробовала бы жена отчитать меня, если я потерял деньги!... Или накричать по какому-нибудь поводу – я даже не рассержусь. Но я очень удивлённо поверну голову: действительно ли моя любимая ничего такого не съела? И если она вдруг чего-то не понимает, то я ей объясню. Надеюсь, всё будет понято правильно».
Надо полагать, что суть этого объяснения будет сводиться вот к чему: жена Н.Козлова должна понять, что кричать на мужа – недопустимо, поскольку у её мужа в душе живёт уверенность-ожидание, что жена не должна кричать на мужа ни при каких обстоятельствах. А если у него такого «глупого» ожидания-верования нет, то с чего бы это Н.Козлову так удивляться на такое неразумное поведение своей супруги? И не занимается ли Н.Козлов самообманом, когда самоуверенно утверждает, что даже не рассердиться? Ведь эмоциональный импульс, заставляющий человека злиться-сердиться в ситуации, когда этого человека что-либо раздражает или что-то очень не нравиться – вполне физиологически естественен и психологически оправдан. А ведь в этой ситуации очевидно, что такое поведение жены Н.Козлову очень бы не понравилось.
Ещё один «секрет семейного общения» Н.Козлова: «Я не предъявляю требований к тучам, чтобы их не было, потому что тучи не могут выполнить мои требования. Но я предъявляю требования к своим детям, чтобы они не ходили сумрачными, как тучи, потому что детям следить за этим вполне – по силам». Уважаемый читатель, какое «типичное верование» Вы здесь заметили? Правильно – верование, что дети никогда не должны быть грустными, никогда не должны быть чем-то недовольны или чем-то огорчены. И ещё – верование, что детям никогда не быть грустными, никогда не быть чем-то недовольными или не быть чем-то огорченными – вполне по силам. То есть мы здесь имеем пример стремления человека жёстко запрограммировать детей своими ожиданиями, своей системой верований.
Н.Козлов отрицает право своих детей на самостоятельные мысли и чувства, и на проявление этих чувств: «Я – строгий папа! В моей семье не принято грустить и неприлично обижаться. Не принято, и в этом смысле – не разрешено… Нет таких случаев, когда обиды оправданы».
То есть в картине мира Н.Козлова присутствует убеждение, что если отрицательным эмоциям (грусти, обиды, злости) не разрешать возникать, то они возникнуть просто не смогут. По идеи, в образцово-показательной семье Козловых, в силу того, что так распорядился глава семейства, все должны ходить постоянно довольными, радостными, и никогда ни на кого и ни на что не обижаться. Но почему-то в реальной жизни это «типичное верование» не очень стыкуется вот с этим откровением Н.Козлова: «Младший сын Шурик очень обидчив».
А что касается очередной жены – сейчас, по-моему, четвёртой по счёту, то согласно договору, из её зарплаты (которую она получает за работу женой Козлова) вычитается штраф, если выражение её лица будет неприветливым, обиженным или хмурым.
«Я думаю, что обижаться (не играя, а всерьёз) нельзя никогда. Нет таких случаев, когда обиды оправданы, и обижаться (всерьёз) – всегда вредно и глупо. Вы можете вспомнить сотни ситуаций, когда были серьезные ОСНОВАНИЯ для обид. Но среди них вы не найдете той, где обида имела бы СМЫСЛ».
Неверно. Если выражать чувство обиды по отношению к ALTER EGO (близкому, родному человеку), то этим можно вызвать у него чувство вины (если только он в свою очередь не обижен на Вас). Что это дает? Можно проманипулировать его поведением и достичь нужного результата. В этом случае демонстрация чувства обиды имеет смысл, совершенно независимо от того какая она – настоящая или наигранная.
Не имеет смысла открытое выражение чувства обиды по отношению к своему недоброжелателю. С ним-то этот номер не пройдет. Вместо того чтобы ощутить вину, он, пожалуй, скорее всего, только обрадуется факту Вашей обиды (так как он достиг того, чего и хотел).
«Я думаю, что обижаться (не играя, а всерьёз) нельзя никогда. В обидах есть обвинение: ты делаешь мне плохо, ты — плохой. Поэтому я против всяких обид. Что-то тебе не нравиться — скажи, но причём здесь обида?» (Цитата Н.Козлова).
А при том, что если человеку нравится поведение другого, то он реагирует радостью. А если не нравится, то, соответственно, гневом или обидой (печалью, огорчением). «Я могу сказать: я тебя люблю, но мне не нравиться то, что ты сейчас говоришь и делаешь. Мне это не нравится, я это не скрываю, но я всё равно люблю тебя, и никаких обид у меня к тебе нет». (Цитата Н.Козлова).
Да, сказать «мне не нравиться то, что ты сейчас говоришь и делаешь» — гораздо более грамотнее, нежели сказать «ты делаешь мне плохо, ты — плохой». Человек так устроен, что ему намного легче воспринимать критику, если критикуется какой-то отдельный проступок человека, а не вся его личность в целом.
Но действительно ли если сказать: «Мне это не нравится, я это не скрываю, но я всё равно люблю тебя», то обида сразу исчезнет? Допустим, что исчезнет. Но ведь она возникла, и человек её почувствовал. Или он почувствовал не обиду? А что же тогда? Он почувствовал – «не нравится»? Давайте задумаемся, уважаемый читатель: если Вам не нравится поведение другого, и Вы это чувствуете, то почему напрямую не назвать это чувство «обидой»?
В том случае, если это чувство — не гнев.
Уважаемый читатель, нужно ли прибегать к эвфемизмам человеку, у которого нет проблем с тем, чтобы «смотреть правде в глаза» и называть вещи своими именами?
Эвфемизм — это смягчённое выражение, цель которого оправдать себя и защитить своё самолюбие. Пример эвфемизма: не «скупой», а «экономный»; не «трусливый», а «осторожный». Или, не «допустил грубую логическую ошибку», а «не совсем точно сформулировал». Или не «написал вздор и околесицу», а «употребил парадоксальное суждение».
Если для кого-то слово «обида» — табу, если он убеждён, что обижаться – неприлично, и он принял решение, что так называть свои чувства ни за что не будет, то это его личные заморочки. Но слова — словами, а суть то остаётся прежней. Если избегать употребления «обидного» для уязвимого самолюбия слова «обида», то она от этого никуда не денется. Но зато такому человеку приятно думать, что обиды он никогда не чувствует. А что же, в таком случае, он чувствует? А ничего. Просто ему очень не нравится чьё-то поведение. А при чём тут обида или гнев? Ничего подобного. Это чувство для него называется «не нравится». И что это на самом деле называется по-другому — никто его переубедить не сможет.
Уважаемый читатель, Вас не умиляет наивность убеждений такого человека? А самое забавное – что эти убеждения тиражируются миллионными экземплярами!